Николай Ватутин: форсировали Днепр на плечах противника (часть 2)

В эти майские дни мы постоянно обращаемся к урокам Великой Отечественной войны. Эта тема особенно актуальна в связи с продолжающейся российской военной спецоперацией на Украине, целью которой является демилитаризация и денацификация этой соседней страны.

(Окончание)

Во время форсирования Днепра Ватутин безотрывно находился в войсках. Неизменно с биноклем на шее, он всегда появлялся там, где создавалась сложная ситуация, сразу ориентировался в обстановке и тут же отдавал четкие распоряжения или приказы. Иными словами, всё, что происходило на плацдармах, сколько контратак отражено, какое количество танков и орудий уничтожено, Николай Федорович узнавал не из сводок и донесений, а благодаря своему присутствию в районе боёв.

Между тем захват плацдармов — это было всего лишь полдела. Плацдармы, а на лексиконе штабных операторов — трамплины для развёртывания дальнейшего наступления, нужно было не только расширять, но и подтягивать туда технику и вооружение. «Необходимо всемерно ускорить темпы переправы войск на правый берег Днепра, особенно артиллерии, танков, минометов и PC, — требовал Ватутин в своём боевом распоряжении от 28 сентября. — Всю артиллерию, ожидавшую переправы, расположить на огневых позициях на левом берегу, имея передовые наблюдательные пункты в боевых порядках войск на плацдарме».

Реклама на веке

И всё бы хорошо, но как это нередко бывает на войне, успех тоже может вызвать свои сложности. Что и произошло: вырвавшиеся вперед части и соединения оказались оторванными от своих тылов. Тогда как наступающие войска остро нуждались в подаче техники, понтонных парков, боеприпасов, продовольствия… Была еще причина отставания — выведенные из строя отступающими немцами железные дороги и другие коммуникации. Для исправления сложившегося положения Николай Федорович был вынужден обратиться с донесением непосредственно к Сталину. В нем он, в частности, писал:

«Войска Воронежского фронта большинством армий вышли на реку Днепр, а остальные армии выйдут в ближайшие два-три дня, в то же время тылы армий и фронтов растянулись от Белгорода до Днепра на 480 километров, что совершенно не дает возможности нормально обеспечивать войска боепитанием.

Подача боеприпасов и горючего от войск отстаёт, а также тратится большое количество горючего, потому что от Сум — Лебедина на 330 километров все подается исключительно автотранспортом, в связи с тем, что здесь оканчиваются фронтовые железнодорожные коммуникации.

Наш фронт приступил к восстановлению железнодорожного участка, проходящего по тылам фронта, — Нежин — Прилуки — Гребенка — Золотоноша и Бахмач — Прилуки.

24.9 была готова линия к пропуску поездов Нежин — Прилуки, к 30.9 будет готова линия от Гребенки и 3.10 — до Золотоноши. Но линия железной дороги Бахмач — Нежин находится на участке Центрального фронта и в его подчинении, поэтому для пропуска поездов через его участок требуется ваше решение.

Мы обратились в Управление Тыла Красной Армии для разрешения пропуска нам через Бахмач — Нежин четырех пар поездов ежедневно до станции Прилуки и с 30.9 с продлением линии железной дороги до Гребенки ещё четырёх пар, всего 8 пар.

26.9 получил от Управления Тыла Красной Армии ответ, что нам разрешено только две пары, со ссылкой на то, что это основная коммуникация Центрального фронта, в то же время как Центральный фронт имеет железнодорожные линии Брянск — Бахмач, Бахмач — Гомель, Льгов — Ворожба — Бахмач.

Воронежский фронт в этом направлении не имеет ни одной линии. Полтава — Гребенка, которая нам планируется как основная магистраль, сильно разрушена и потребует длительного времени для восстановления. Фронт же должен передислоцировать тылы армий и фронта сейчас, немедленно и сделать необходимые запасы на линии Нежин — Золотоноша, ибо с продвижением дальше за Днепр наших войск коммуникации ещё больше растянутся, и мы затрудним успешное выполнение боевых задач армий из-за недостаточной подачи боеприпасов, горючего и продовольствия.

Исходя из этого, Военный совет просит разрешить нашему фронту подачу 8 пар поездов в сутки из Белгорода через Сумы — Ворожба — Бахмач — Нежин на Прилуки — Гребенка — Золотоноша.

Командующий войсками Воронежского фронта

Генерал армии Н. Ватутин».

Обращение Ватутина получило поддержку Сталина. Поступление боеприпасов для войск фронта значительно улучшилось. Одновременно в полосе фронта военные железнодорожники с помощью местного населения в круглосуточном режиме восстанавливали коммуникации, разрушенные немцами при отступлении.

Жестокая оборона была сломлена

И всё равно нерешенных проблем хватало. Ставка же в привычном для себя стиле требовала от Ватутина ускорить подготовку с захваченных плацдармов главного удара на Киев. А бои на этих небольших полосках земли шли тяжелейшие. Непрерывно контратакуя, немцы прилагали огромные усилия, чтобы сбросить советские части в реку и восстановить фронт обороны по западному берегу Днепра. Когда эта тактика не принесла желаемых результатов, немцы перешли к жесткой обороне, стараясь любой ценой удержать занимаемые рубежи и не допустить дальнейшего продвижения советских войск.

К началу октября немецкое командование сконцентрировало против Воронежского фронта 30 дивизий, из них 7 танковых, что составляло почти половину соединений группы армий «Юг». Это была мощная группировка, к слову, примерно таким же количеством войск противник располагал на южном фасе Курской дуги.

Сталину не терпелось освободить Киев. Он постоянно подгонял Ватутина. 29 сентября Ставка передала Воронежскому фронту 60-ю армию Черняховского и 13-ю армию Пухова, раньше входивших в состав Центрального фронта. Все это было сделано с целью улучшения управления и усиления группировки войск Воронежского фронта. Правда, этой же директивой от Ватутина передали Степному фронту 52-ю и 4-ю гвардейскую армии.

При планировании операции Николай Федорович сделал ставку на Букринский плацдарм, поскольку он был расположен ближе к Киеву. Да и захват его прошел успешно, на нём удалось сосредоточить значительное количество войск, включая 3-ю гвардейскую танковую армию генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко. Но были и минусы — это сильно пересеченная местность, вся покрытая поросшими холмами, изрезанная крутыми обрывами и оврагами. Все эти естественные препятствия мешали маневру войск, особенно танковым соединениям. В то же время они облегчали немцам оборону. На тот момент противник подтянул сюда до десяти дивизий, из них пять танковых.

Наступление войск фронта началось 12 октября. После артиллерийской и авиационной подготовки вперёд пошли 47-я, 40-я и 27-я армии и сразу же натолкнулись на ожесточенное сопротивление немцев. Ввод Ватутиным 3-й танковой армии также не помог «прорубить» глубоко эшелонированную оборону противника. В первый день наступления войска сумели продвинуться на разных участках всего лишь на 1-8 километров.

К сожалению, не принесли успеха и последующие дни. Такое положение дел не устраивало Ватутина. В ночь на 15 октября он в ряде своих распоряжений жестко потребовал выполнения армиями возложенных на них задач. В шифрограмме на имя командующего 38-й армией генерал-полковника К. С. Москаленко, подписанной в 1:50, Николай Федорович указывал:

«Действия армии медлительны и недостаточно организованны. Назначенные сроки наступления по несколько раз изменяются, переносятся без особых на то причин без разрешения Военного Совета фронта.

Приказываю наступление всеми силами продолжать с утра 15.10.43 г. и не допускать отмеченных выше недочетов.

Быстро и организованно ввести в бой Кравченко (корпус указать) и совместно со стрелковыми дивизиями разгромить противника на подступах к Киеву. В дальнейшем стремительной атакой овладеть Киевом».

Шифротелеграмму аналогичного содержания, подписанную Ватутиным, получил в ту же ночь и командующий 60-й армией генерал-лейтенант И. Д. Черняховский.

Жесткие указания Ватутина не возымели действия. Войска дважды переходили в наступление, но прорвать созданный противником мощный рубеж с достаточным количеством живой силы и техники, инженерными сооружениями, минными полями им так и не удалось.

Какие мысли и чувства были в голове Николая Федоровича, можно только догадываться. Внешне он оставался спокойным, не расслаблял волю, но внутри всё клокотало. Отдавать приказ командармам на начало очередного наступления? И опять биться как рыба об лёд… Готовить новую операцию? Но резервы все исчерпаны. Что отвечать Сталину? Ведь накануне наступления он твердо заверил Верховного, что войска фронта выполнят поставленные задачи. А в результате всю неделю топтались на месте и понесли огромные потери. Вопросы, вопросы… Они не давали покоя ни днём ни ночью. Надо было искать выход и исправлять положение.

Военный совет Воронежского фронта доложил в Ставку 18 октября о текущей ситуации: «В настоящее время на плацдарме непосредственно в 20–30 км севернее Киева (плацдарм в районе Лютежа) 38-я армия сломила сопротивление противника и преследует его. Имеется полная возможность развивать дальнейший успех в юго-западном направлении; однако резервов для этого не имеем. Имеется также возможность развить успех с плацдарма 60-й армии (Черняховского), но также не имеем сил… Развитие успеха севернее Киева значительно облегчало бы прорыв фронта с Букринского плацдарма и облегчило бы полное выполнение поставленных Вами задач фронту».

Как видно из доклада, войска фронта были готовы продолжать наступление, но для этого, читаем между строк, нужны резервы и дополнительные силы. Пока ждали решения Ставки, Ватутин приказал командармам все атаки прекратить, а войскам закрепиться на достигнутых рубежах. 23 октября Сталин заслушал его доклад о сложившейся обстановке.

— Видимо, войскам товарищей Москаленко и Рыбалко, — сказал Верховный, — очень трудно наступать на Киев с этого плацдарма. Местность там резко пересеченная, и это мешает маневрировать большими массами танков. Противнику это удобно. И местность у него возвышенная, командующая над вашей. Кроме того, он подтянул крупные силы — танковые и моторизованные дивизии, много противотанковых средств и авиации. Все это вы и сами знаете. Остается сделать вывод. Он состоит в том, что ударом с юга Киева вам не взять. А теперь посмотрите на Лютежский плацдарм, находящийся к северу от Киева в руках 38-й армии. Он хотя и меньше, но местность там ровная, позволяющая использовать крупные массы танков. Оттуда легче будет овладеть Киевом.

Помолчав, И. В. Сталин добавил:

— Предлагаю вам продумать вопрос о рокировке 3-й гвардейской танковой армии, а также частей усиления 40-й армии на Лютежский плацдарм. Надо скрытно, в темное время суток, вывести их с Букринского плацдарма на Лютежский. 40-й и 27-й армиям продолжать демонстрацию наступления с прежнего направления. Словом, врага нужно обмануть.

Уже к концу следующего дня в штаб фронта поступила директива Ставки. В штабе незамедлительно приступили к разработке основных маршрутов и графика переброски войск с Букринского плацдарма под Лютеж.

— Если мы не сумеем скрытно и в срок перегруппировать войска, то успеха нам не видать, — сразу же сориентировал офицеров и генералов Ватутин. — Пусть каждый командир и политработник поймет, что от строгого сохранения военной тайны, соблюдения всех мер маскировки, от высокой дисциплины и организованности войск во многом зависит исход Киевской операции.

На подготовку операции отводилось семь-восемь суток. Поэтому на счету были не только каждый день, но и каждый час. Чтобы не допустить утечек, к планированию операции на начальном этапе в штабах привлекалось лишь ограниченное число лиц.

Первая крупная перегруппировка войск началась 26 октября. С позиций Букринского плацдарма скрытно снимались танковые бригады и артиллерийские части, а это — сотни танков, самоходно-артиллерийских установок, орудий, бронетранспортёров, автомобилей… На их место устанавливали макеты танков, шло оборудование ложных огневых позиций батарей и дивизионов. Расположенные в этом районе артиллерийские подразделения поддерживали прежний режим огня. Не изменился порядок работы оставленных здесь радиостанций. Наоборот, радиообмен ещё больше активизировали, хотя след находившихся здесь штабов давно простыл.

Иными словами, была имитация привычных будней плацдарма. На самом же деле с Букринского плацдарма постепенно уходили к Лютежу 3-я гвардейская танковая армия, 7-й артиллерийский корпус прорыва, 23-й стрелковый корпус, а также ряд инженерных, артиллерийских соединений и частей. Переброска войск осуществлялась исключительно в тёмное время суток. По раскисшим от дождей полевым дорогам ползли, именно ползли танки, автомобили, тракторы… Вся эта армада двигалась с выключенными фарами. Категорически запрещалось открывать огонь без разрешения старших командиров, а также разводить костры во время привалов. Также при совершении передислокации войск в целях маскировки широко использовались дымовые завесы.

Уникальный в своём роде переход совершили танкисты. Это был марш, как вспоминали потом его участники, равный выигранному бою. Пройдя почти двести километров вдоль фронта, они форсировали Десну и вновь переправились через Днепр на Лютежский плацдарм. Причем Десну из-за отсутствия моста танкистам пришлось преодолевать вброд, поскольку переправу большой грузоподъёмности сапёры могли построить только через 7–8 дней. Но кто даст такой большой срок?

— Время упустим и потеряем плацдарм, — прямо сказал Ватутин командиру 5-го гвардейского танкового корпуса генерал-лейтенанту танковых войск А. Г. Кравченко. — Надо постараться преодолеть Десну вброд.

Как танки научили плавать

С помощью местных жителей танкисты нашли подходящее место для переправы. Однако глубина брода превышала норму, установленную для «тридцатьчетверок». Поэтому было принято решение идти по дну реки. Экипажи задраили люки танков, проконопатили все щели паклей, пропитанной солидолом, залили их смолой. Промасленными брезентовыми рукавами были удлинены выхлопные трубы. А для доступа воздуха оставался открытым башенный люк, через который командир экипажа мог вести наблюдение и указывать маршрут механику-водителю, управляющему машиной вслепую.

Это сейчас имеются плавающие танки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры… Но тогда такой техникой Красная Армия не располагала. В данном же случае по дну Десны переправлялись многотонные Т-34. Когда танк достигал середины реки, вода подступала к самому верху башни, брызги и волны порой перехлестывали через люк. Иногда вода пробивалась сквозь паклю, заливала людей. Проявив мужество, выдержку и стойкость, участники переправы за восемь часов провели по дну Десны на западный берег реки более 70 боевых машин.

В тот период большую помощь танкистам и артиллеристам оказали инженерные части. В сложных погодных условиях, под огнем врага они навели через Днепр понтонный и соорудили два деревянных моста с настилом ниже уровня воды, что делало их почти незаметными с воздуха. Одновременно оборудовались и ложные переправы, которые, так же как и действовавшие, прикрывались дымовыми завесами.

Не нарушив установленных сроков, переброска огромной группировки советских войск с одного плацдарма на другой была успешно завершена. По оценке военных экспертов, подобная передислокация войск в непосредственной близости от линии фронта, с тройной переправой через крупные водные преграды, история войн ещё не знала.

На новом направлении главного удара Ватутину удалось создать мощный кулак сил и средств. На участке шириной в 14 километров, что составляло 4 % общей ширины полосы наступления фронта, была сосредоточена ударная группировка, превосходившая противника в 4,6 раза по артиллерийским орудиям и минометам и в 9 раз по танкам.

Но как бы скрытно не проводились мероприятия, немцы всё равно чувствовали что-то неладное. Их командование нисколько не сомневалось в том, что русские в ближайшее время вновь возобновят наступление на Киев. Где и когда это случится, немцы не знали, поэтому активизировали все виды разведки.

— Манштейн сейчас, должно быть, рвет и мечет, требует точных данных о наших войсках, о сосредоточении ударных группировок, — справедливо заметил на одном из совещаний Николай Федорович. — Поэтому будем продолжать вести начатую с ним игру. Манштейн — хитрая лиса, но мы должны его обмануть…

По распоряжению командующего в целях оперативной маскировки было подготовлено несколько экземпляров ложного приказа по войскам фронта. Тут же разведотдел позаботился о том, чтобы эти и другие «документы» обязательно попали в руки немцев. Кроме того, среди местного населения распустили слухи о скором наступлении русских.

Ход подготовки к операции скрупулезно контролировал представитель Ставки маршал Жуков. 30 октября, накануне грядущих событий, Юрьев (кодовое имя Г. К. Жукова) направил Иванову (кодовое имя И. В. Сталина) следующее секретное сообщение:

«Ещё раз проверил план операции армий Николаева [Ватутина. — Н. К.] и после внесенных мною поправок считаю вполне законченным. Был у Москаленко, где на инструктивном совещании дал командирам дивизий и корпусов практические указания по подготовке и проведению предстоящей операции. Наступление с Букринского плацдарма готовим на 1.11.43».

Как и планировалось, 1 ноября, с Букринского плацдарма началось отвлекающее наступление советских войск. Оставшиеся здесь части и соединения атаковали позиции противника. В течение первого дня они овладели передовыми траншеями противника, но дальше продвигаться не стали. 2 ноября бои разыгрались с новой силой. Немецкое командование, уверенное в том, что русские наносят здесь главный удар, срочно выдвинули под Букрин свои резервы, в том числе 2-ю танковую дивизию СС «Рейх». Это и надо было советскому командованию.

Николай Федорович как раз находился на этом участке фронта. Прильнув к стереотрубе, он наблюдал за очередной атакой противника. Впереди ползли тяжёлые «Тигры» с десантом на броне. Следом за ними двигались бронетранспортёры с пехотой. Фланги прикрывали неповоротливые «Фердинанды». Но, как только танки приближались к советским позициям, их встречал прицельный огонь артиллерии.

В самый в разгар боёв под Букрином, а именно 3 ноября, от Ватутина поступил приказ войскам «тихого» Лютежского плацдарма о начале реального наступления на Киев. Одновременно Николай Федорович дал командному составу частей и соединений следующие указания: «Успешное выполнение задач зависит в первую очередь от стремительности, смелости и решительности ваших действий. Ваша цель — в самый кратчайший срок выполнить поставленные вам задачи, для чего, не боясь оторваться от пехоты, стремительно двигаться вперед, смело уничтожать отдельные очаги противника, навести панику среди его войск. Стремительно преследовать их, с тем чтобы к утру 5 ноября нам занять Киев. Командирам всех степеней быть со своими частями и лично вести их для выполнения задачи».

После массированной артиллерийской подготовки — плотность артиллерии на участке прорыва превышала 300 стволов на километр фронта — передовые части 38-й армии генерал-лейтенанта Москаленко и 60-й армии генерал-лейтенанта Черняховского устремились вперед. Большую помощь сухопутным войскам оказала 2-я воздушная армия генерал-лейтенанта авиации Красовского. Накануне, в ночь на 3 ноября, ночные лёгкие бомбардировщики совершили более двухсот вылетов, нанося удары по позициям противника. А после начала операции авиация действовала непрерывно. Только в первый день советские лётчики сбили 31 немецкий самолёт.

Развивая наступление, 38-я армия генерал-лейтенанта Москаленко и 60-я армия генерал-лейтенанта Черняховского всё больше вгрызались в сильно укрепленную оборону противника. Завязались ожесточенные бои. Немцы стояли прочной стеной. Люфтваффе группами по 40 самолётов совершали постоянные налёты на наступавшие войска.

В первый день наступления войска фронта продвинулись на 6-12 километров. На второй день бои приняли ещё более напряженный характер. К тому же резко ухудшилась погода, шел надоедливый мелкий дождь, видимость была плохой. На авиацию уже нельзя было рассчитывать. Однако никаких остановок не предполагалось. Ватутин, чтобы дальше развить достигнутый успех, ввел в сражение 3-ю гвардейскую танковую армию генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко.

В середине дня танкисты Рыбалко во взаимодействии с частями Москаленко прорвали вторую полосу обороны немцев и вышли на оперативный простор. Противник отчаянно сопротивлялся. Однако расстояние до столицы Украины неумолимо сокращалось. К полуночи советские войска, сметая на своём пути обессиленные подразделения вермахта, уже были у северной окраины Святошино и в районе шоссе Киев — Житомир. Мощный бронированный натиск сопровождался световыми и шумовыми эффектами. Танки, развернувшись в линию, стремительно двигались вперёд, разрезая полотно ночи ярким светом множества фар. Выли сирены, шла стрельба с ходу из пушек и пулеметов. Немцы метались в панике, им казалось, что они попали в ад. К утру 5 ноября танкисты Рыбалко окончательно перерезали шоссе Киев — Житомир, лишив немцев важной коммуникации. Одновременно были созданы благоприятные условия для войск, наступающих на столицу Украины.

Ватутин неослабно держал в своих руках все нити управления войсками. Его наблюдательный пункт был оборудован на безымянной высоте юго-западнее населенного пункта Новопетровцы, фактически в нескольких сотнях метров от переднего края немцев. Это позволяло ему лично наблюдать за обстановкой. Николай Федорович, как всегда, в спокойной манере, но твердо руководил действиями наступающих армий, корпусов и дивизий.

Поставленная задача выполнена…

В дальнейшем в течение дня 38-я армия и 3-я гвардейская танковая армии добились решающего перелома в наступлении: части и соединения вышли на западную и северо-западную окраины Киева и постепенно продвигались к центру города. Вечером Ватутин отправил подробное донесение Сталину. Телеграмму Ватутин отправил в Ставку в 21 час 40 минут, а поздней ночью ему позвонил Сталин. Верховный был в хорошем настроении.

— Судя по Вашему докладу, товарищ Ватутин, операция по освобождению Киева близится к концу, — неторопливым голосом сказал Верховный.

— Да, товарищ Сталин, счёт идет на часы, — ответил Николай Федорович, — бои идут уже в центре города.

— Очень хорошо, товарищ Ватутин, — продолжал Сталин. — Освобождение Киева будет иметь огромное значение для всего нашего народа, станет хорошим подарком к 26-й годовщине Октября. Поэтому постарайтесь поскорее выполнить поставленную перед Вами задачу.

И эта задача была выполнена. К 4 часам утра 6 ноября войска фронта полностью овладели столицей Украины. Сразу же в адрес Верховного главнокомандующего И. В. Сталина ушла телеграмма, подписанная представителем Ставки маршалом Советского Союза Жуковым и Ватутиным. Текст был лаконичен: «С величайшей радостью докладываем Вам о том, что задача, поставленная Вами по овладению нашим прекрасным городом Киевом — столицей Украины, — войсками 1-го Украинского фронта выполнена. Город Киев полностью очищен от немецких оккупантов. Войска 1-го Украинского фронта продолжают выполнение поставленной Вами им задачи».

Освобожденный от оккупантов город произвел на Ватутина удручающее впечатление. Да иначе и быть не могло. Ведь Николай Федорович помнил Киев другим — красивым, цветущим и многолюдным. Но это было до войны. Теперь же, проезжая по знакомым улицам и площадям, он с нескрываемой болью смотрел на пожарища и выжженные изнутри коробки зданий. Прекрасный город лежал в руинах. Самое ужасное состояло в том, что многие дома, заводы, церкви были разрушены не в ходе уличных боев, а специальными подрывными командами отходивших гитлеровцев. Уходя, захватчики постарались оставить после себя одни развалины.

Столица Советской Украины находилась в руках врага 778 дней и ночей. До войны в Киеве было 900 тысяч жителей, после его освобождения их насчитывалось всего 180 тысяч. За два с лишним года оккупанты и их пособники уничтожили около 200 тысяч киевлян. Оставшиеся в живых и не угнанные в Германию люди радовались своему освобождению. Они бросались навстречу солдатам и офицерам, плакали, обнимали и целовали их. На улицах стихийно возникали митинги. Несколько раз машина Ватутина оказывалась в гуще киевлян. Николай Федорович обменивался крепкими рукопожатиями с горожанами, принимал их поздравления. Пришло поздравление и от Верховного главнокомандующего. В приказе, подписанном Сталиным, было сказано:

«Генералу армии Ватутину

Войска 1[-го] Украинского фронта в результате стремительно проведенной операции со смелым обходным маневром сегодня, 6 ноября, на рассвете, штурмом овладели столицей Советской Украины городом Киев — крупнейшим промышленным центром и важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на правом берегу Днепра. Со взятием Киева нашими войсками захвачен важнейший и наивыгоднейший плацдарм на правом берегу Днепра, имеющий важное значение для изгнания немцев из Правобережной Украины.

В боях за освобождение города Киева отличились войска генерал-полковника Москаленко, генерал-лейтенанта Черняховского, танкисты генерал-лейтенанта Рыбалко, летчики генерал-лейтенанта авиации Красовского и артиллеристы генерал-лейтенанта артиллерии Королькова».

Этим же приказом 65 отличившимся частям и соединениям присваивалось почетное наименование Киевских. Уместно добавить, что с 12 октября по 7 ноября 1943 года в войсках фронта было вручено 17 479 орденов и медалей. Званием Героя Советского Союза Родина удостоила около 700 воинов фронта, наградные листы на большинство из них подписывал лично Ватутин. Также из его рук многие солдаты, сержанты, офицеры и генералы получили различные награды. Всего же за форсирование Днепра и проявленные при этом мужество и самоотверженность 2438 представителей всех родов и войск (47 генералов, 1123 офицера, 1268 сержантов и солдат) были удостоены звания Героя Советского Союза.

Вечером 6 ноября Москва 24 артиллерийскими залпами салютовала войскам 1-го Украинского фронта. Буйный гром 320 орудий расколол ночное небо столицы, озарив багровыми всполохами улицы и площади.

На следующий день в Киеве состоялся многотысячный митинг, посвященный освобождению города. Горожане услышали выступления представителя Ставки ВГК Жукова, писателя Миколы Бажана. И, понятно, выступил Ватутин, главный виновник торжества. Он передал киевлянам боевой привет от всего личного состава 1-го Украинского фронта.

— Огромное стремление к Днепру, — сказал Николай Федорович, — стремление на плечах противника форсировать эту могучую водную преграду привело к тому, что части Красной Армии в кратчайший срок очистили от врага всю Левобережную Украину и перевалили на правый берег… Наш родной Киев освобожден от врага…

Столица Украины славила своих освободителей. Состоявшийся массовый митинг служил тому подтверждением. Во время этих торжеств, как вспоминал бывший член Военного совета фронта генерал-полковник К. В. Крайнюков, кто-то из руководителей города, видимо, из самых добрых побуждений назвал Николая Федоровича освободителем Киева. Однако Ватутин резко прервал оратора:

— К чему славословие и такие неуместные эпитеты? Просто неловко слушать подобные речи. Разве я один брал Киев? Тысячи солдат его освобождали и кровь свою проливали…

Освобождение Киева вызвало большой резонанс за рубежом. Американская и английская пресса расценивали это событие как новый мощный удар по нацистской Германии. Вот что сообщало Лондонское радио в те дни: «Занятие этого города советскими войсками является победой, имеющей огромное не только военное, но и моральное значение. Когда гитлеровцы заняли Киев, они хвастливо заявляли, что это повлечет за собой полнейшее поражение советских войск на всем юго-востоке. Теперь времена изменились. Германия слышит звон похоронного колокола. На неё надвигается лавина».

Западные средства массовой информации нисколько не гиперболизировали — лавина русских действительно надвигалась. Мощная, стремительная. Николай Федорович всегда был сторонником активных действий, в том числе внезапных ударов по противнику. Поэтому о передышке не могло быть речи. Вперед, только вперед! Другого лозунга в передовых порядках никто не знал.

Вместо послесловия

Прославленный военачальник Великой Отечественной войны, генерал армии Николай Ватутин умер 15 апреля 1944 года от последствий тяжелого ранения, полученного в стычке с бойцами запрещенной в России Украинской повстанческой армии*. В местах, где Николай Фёдорович служил и воевал, ему установлены памятники, его именем названы улицы, учебные заведения… Достаточно сказать, что улицы и проспекты имени Ватутина имеются в более чем восьмидесяти населённых пунктах.

— Что касается Украины, — с горечью заметил писатель Николай Карташов, — приходится констатировать, что там, на земле, где он служил и которую освобождал, полководец стал объектом поругания и ненависти со стороны фашиствующих бандеровцев. Его памятники и почётные доски в ряде городов разрушены и изуродованы вандалами. В рамках так называемой десоветизации имя полководца исчезло из названий улиц и учебных заведений. В частности, проспект в центре Киева, носивший его имя, назван в честь Шухевича, пособника фашистов. Но в центре Киева, где ему установлен памятник, генерал Ватутин не сдаётся, сражается, чтобы победить. Потому что его дело правое и победа будет за нами!